Слово “кукусик” пошло в массы и вот уже у меня спрашивают – а кто это такие? Специально для вопрошающих я сначала приведу текст Юлии Шаровой в переводе с беларуского (оригинал – тут), а потом и развёрнутый комментарий от себя.
Юлия Шарова, про кукусиков
У меня тут всё время допытываются: а кто же такие кукусики? Не имея времени отвечать на вопросы в чатиках, попробую описать этот социально-психологический типаж тут и потом буду просто направлять сюда жаждущих ответа.
Кукусизм начинает проявляться лет после 25, после 30 он уже очевиден, а в 40 лет пышно цветет и разрастается. Впрочем, случается, что и в 20 лет парень бывает очевидным кукусиком, но это уже не столь распространённый случай.
Типичный кукусик – это “мамкин сынок” в худшем понимании этого слова. Нет, он может иметь и папу, который активно принимает участие в его воспитании, но эмоционально кукусик зависает где-то в старшем дошкольном возрасте, когда нормально прийти к маме и попросить, чтобы она отняла машинку у Ваньки или Петьки, или подула на разбитую коленку и взяла на ручки (да-да, 5-6 летнего дитёночка, который уже прилично весит, но все равно может проситься на ручки).
Годы идут, все вокруг взрослеют и учатся находить решения своих проблем, а кукусик остается убежденным, что о нем должны заботиться. Причем здесь очень странная штука: кукусик может в 18 лет основать фирму и рубить бабло, но при этом для него проблема зайти в банк и оплатить какую-то квитанцию. В банке очереди, разные незнакомые люди, нервная (обязательно!) обстановка, поэтому кукусик ищет кого-то, кто сходит в банк вместо него. Если не находит, то просто тупо не оплачивает квитанцию. Кукусику накручают штраф, но он снова его не оплачивает и так кругом, кругом.
По этой же причине типичный кукусик в навыках самообслуживания часто зависает в том самом старшем дошкольном возрасте. Пуговицы застегнуть и шнурки завязать – вершина его творчества. Он может возить свою одежду к маме в другой город, превращать свое жилище в бомжатник и ничего с этим не делать (ведь это же придут чужие люди и создадут ему дискомфорт).
Даже если кукусик себя пересиливает, более-менее справляется бытовым вопросам, у него все равно остается убеждение, что он здесь главный и ему все обязаны. Он будет упорствовать там, где можно согласиться и скандалить, качать права и портить отношения – просто чтобы подтвердить свою важность и значимость. Вот чувство собственной важности у него всегда грандиозное. Спровоцировать конфликт на ровном месте, вызвать скандал – все это кукусик любит, поскольку эмоционально, как мы помним, ему 5-6 лет, а в таком возрасте человек не знает других способов обратить на себя внимание.
Кукусик нередко имеет хороший социальный старт: семейную среду, благоприятную для интеллектуального развития, материнскую любовь и щедрость, папины связи, деды-бабушки не последние люди. И он часто неплохо или даже отлично учиться, но часто бросает обучение, потому что это же ему все виноваты, а он сам не должен делать над собой усилия, чтобы получить образование и профессию. И это тоже со старшего дошкольного возраста – где ведущий вид деятельности игра. Не заинтересовала тетя-воспитательница – внимание рассеялось, мальчик выпал из занятия. Так и кукусик выпадает из университетов на раз-два-три. При этом он может делать по несколько попыток получить образование, бросая снова и снова.
С компетентностью у кукусика бывает беда, даже если он все же где-то выучился. Он никогда не признает своих ошибок, потому что он здесь главный и ему все обязаны (человека 5-6 лет нужно положительно подкреплять, а то комплексы будет иметь). Если вы поймали кукусика на ошибке, он или запсихует, или тихо запишет вас в свои враги – зависит от темперамента.
Типичный кукусик живет прошлым и своими старыми заслугами: вот какой у меня был папа крутой, вот моя золотая медаль, а вот я ездил во Францию, а вот тут у меня любовницей была крутая чувиха. И чем глубже он погружается в дерьмо, тем громче он рассказывает о своих прошлых подвигах – у меня была первая в городе мобила, я сдал крутой тест по английскому, я имел бизнес, меня брали на работу туда и туда. Своего нынешнего кукусик обычно не видит или отказывается на него смотреть. Даже если кукусик уже сел на иглу и его привезли на осмотр к наркологу, где в очереди сидят такие же клиенты, кукусик будет кричать: нет, я не такой, я не они.
Выделяется кукусик и осознанием своей изысканности и рафинированности, даже если он лет десять не читал хороших книг и разговаривает матами. У него же был не просто папа, а Папа – не то что у соседа Витьки, голодранца неинтеллигентного (Витька тем временем может происходить из простой семьи, выучиться и иметь приличную высокооплачиваемую работу). Мир всегда жесток к кукусикам, щепетильным и незащищенным – они любят котиков, но не любят чистить за ними лотки, они могут плакать над своей разбитой любовью (ведь кто-то сообразил, что такое кукусик и бежал, теряя тапки), а могут поднять руку на человека.
Отношение к женщинам у типичного кукусика потребительское. Женщина – это мама, которая обязана всячески обслуживать 5-6 летнего сыночка и даже носить его на ручках. Слово “феминизм” вызывает у кукусикав конвульсии и пену изо рта. Но отдельные кукусики способны маскировать свои взгляды и прикидываться себя за нормального человека, романтически ухаживать – и потом разрушить жизнь женщины. Ведь он здесь главный.
Меня радует только одно: у нынешних молодых ребят как-то меньше симптомов кукусизму, а это значит, что молодым девушкам повезло больше, чем моему поколение женщин.
Мой комментарий
Кукусиками обычно называют мужчин, которых объединяет:
- наличие специфических требований по отношению к женщинам;
- отсутствие самостоятельности, причём, как отмечено в тексте выше, не сводимое к психическим расстройствам (это не социофобия и не ПТСР, при которых вообще-то тоже проблемы с “самостоятельным решением проблем”).
В гендерной и феминисткой литературе мотив отделения мужчины от матери действительно разбирается – см. хотя бы “Воспроизводство материнства” Нэнси Чодороу или Masculinities Рэйвин Коннел. Отношения мужчин к женщинам там рассматриваются как результат личной истории, в которой мальчик сначала состоял в очень тесных эмоциональных отношениях с мамой, а затем отверг всё женское для того, чтобы соответствовать “мужскому” в гендерно-бинарной системе.
“Кукусики” с этой точки зрения не просто застряли на стадии старшего дошкольника. Такая формулировка заставляет предположить, что они всего лишь не отделились от матери и подталкивает нас к решению проблемы в духе горе-психологов вроде Дениса Бурхаева: “съедь от мамы, начни жить сам, стань мужиком!”. Этот подход подкупает своей очевидностью, однако у меня есть обоснованные сомнения в его эффективности. Процитирую Чодороу:
Мальчик должен пытаться развить мужскую гендерную идентификацию и научаться мужской роли вне продолжительных и непрерывных личных отношений с отцом (и в отсутствие постоянно доступной мужской ролевой модели). Позиционная идентификация происходит и психологическим, и социологическим образом. Из описания мужского эдипова комплекса ясно, что психологически мальчик присваивает л ишь те компоненты мужественности отца, которые тот может обратить против него, он не идентифицируется диффузно с личностью отца. С социологической точки зрения, в семье без отца и в семье с регулярно отсутствующим отцом представление о том, что значит быть мужчиной, развивается у мальчика посредством идентификации с культурными образами мужественности и с мужчинами, которых мальчик выбрал в качестве модели.
Замечу, что рассуждения Чодороу гораздо глубже отсылки к “неполным” семьям – дело не в том, есть ли дома отец физически, а в эмоциональной вовлечённости. С этой точки зрения нет принципиальной разницы между папой, который живёт отдельно и папой, который ограничивает свою роль проверкой дневника вкупе с парой прогулок в месяц. Более того, важны ещё внешние культурные установки. Про советские модели маскулинности и дискурс сурового воспитания я некоторое время назад писала – а сейчас добавлю, что сочетание реальных практик родительской заботы с государственным дискурсом было просто идеальным для производства целого поколения кукусиков в наилучшем виде.
Воспроизведу картинку к посту про советский дискурс. Этот рисунок из журнала “Крокодил” советского периода (вероятно, 1980-е) высмеивает родительскую гиперопеку и воспроизводство “маменьких сынков”.
Смотрите сами: с одной стороны “официальная” модель маскулинности предполагает, что мужчина решителен, силён, умён, трудолюбив и самостоятелен:
С другой же стороны мальчики и дети в целом в послевоенные годы мёрли как мухи:
Кликабельно на источник – график младенческой смертности в СССР приведён по работе “Младенческая смертность и история охраны материнства и детства в России и СССР” А.В. Авдеева. Мои родители могли умереть с вероятностью более 5%, это уровень Конго, Анголы и Южного Судана в наши дни.
и это на фоне всем известной статистики Второй мировой. Плюс менее известный голод 1946 года (хотя по осторожным оценкам от него умерло 200 тысяч человек, сопоставимо с потерями на Курской дуге). Плюс репрессии сталинского периода.
Нет, в XIX столетии, конечно, жертв тоже было много. Но в XIX веке рождаемость была в разы выше, а потери от болезней/несчастных случаев не были столь острыми, как в результате чьих-либо насильственных действий. В Крымской войне на в общем-то далёкой периферии Россия потеряла около 150 тысяч человек; для сравнения, в одной только Ржевско-Вяземской операции (в глубине своей территории) погибло больше, чем в Крымской войне и в ходе войны с Наполеоном! А если говорить о насилии со стороны государства, то число ссыльных в Сибири на начало XX века составляло “всего” триста тысяч против полутора миллионов сидящих в ГУЛАГ к 1941 году; разница пятикратна даже без сопоставления казнённых по политическим, а не уголовным, статьям.
Цепочка “Первая мировая – гражданская – голод – репрессии – Вторая мировая – голод и снова репрессии” наложилась на демографический переход: люди стали массово уезжать в города и переходить от многодетной многополенческой семьи к нуклеарной вида “мама, папа, двое детей”. Дети, особенно мальчики, резко стали намного более ценными и всё это на фоне травматичного опыта предыдущего поколения. Если, скажем, немецкие сверстники росли как дети проигравших, американские бэби-бумеры как поколение времён расцвета, то для советских реалий уместнее будет говорить как о детях катастрофы. Добавьте сюда акушерское насилие (подборка свидетельств из советских роддомов, фрагмент исследования Екатерины Белоусовой, отклик на него Зиры Наурзбаевой) и вы получите солидную базу для гиперопеки.
Тут, конечно, я должна сослаться на недавно прочитанную книгу про послевоенное поколение. Автор, Дональд Рейли, пишет несколько иное – рождённые в о второй половине 1950-х как раз стали более свободным и благополучным поколением… которое в итоге и похоронило Советский Союз.
Мальчика опекают (поскольку достался он тяжёло, риск велик и он мужчина, которых как-то маловато) и опекают даже чрезмерно, но попутно утверждают его причастность к сильному, решительному и главенствующему полу. Возможность нетравматичного и без ушатов мизогинии отделения от матери тут становится совсем иллюзорной, особенно если вспомнить про ограниченность выбора жизненного сценария в советские годы.
Так что на выходе закономерно получался кукусик с его сочетанием беспомощности и агрессивности. Точнее, “кукусик 1.0” – из того поколения, которому сейчас 45+ лет, вроде Олега Новосёлова или, скажем, Андрея Борцова. Все они, прямо скажем, сомнительны в бытовом плане и налаживании постоянных отношений, зато показательно-маскулинны в плане воспроизводства представлений о власти и обществе – не имея ни активисткого, ни управленческого, ни военного/полицейского опыта они обычно очень любят рассуждения о власти, природе человека и тому подобном.
Следующее поколение, которое росло уже в совсем поздние советские и ранние постсоветские годы, рождённые в 1980-х и далее, попадают действительно в иной исторический контекст. Но то, про что пишет Чодороу – отсутствие близкого отцовства, ориентация на внешние культурные установки и отрицание всего женского – по-прежнему в силе. Если теперь попытаться спрогнозировать развитие событий лет на 10 вперёд, то я бы сказала следующее:
- кукусиков станет меньше, то есть рождённые в нулевые годы окажутся более самостоятельны и с менее жёсткими гендерными ролями;
- на их место придут кидалты – взрослые с “детскими”/”подростковыми” интересами, откладывающими создание семьи и работу над карьерой, но лишённые “кукусечных” взглядов на гендерные отношения.
Ответов на вопрос: 1
Кукусик — что это такое? Что значит «кукусик»?
Сленг
Сленг (от англ. slang) — это новые наименования привычных нам слов или наборов слов, которые употребляются разного рода людьми в различных сферах. В целом, сленг – это нестандартная лексика, объединяющая людей одной профессии и/или компании.
В наше время многие из сленговых выражений прочно обосновались в нашем литературном языке и активно используются практически всеми группами людей. Например, «написать шпаргалку» (подсказку, напоминание), «поднять шумиху» (рассказать всем, вынести на всеобщее обозрение), «провалить собеседование» (получить отказ на собеседовании, не получить работу).
Основным отличием сленга, например, от просторечных выражений, является его употребление в своей разговорной речи образованными людьми, людьми сходных профессий, возрастов и т.д. Зачастую именно сленг и определяет принадлежность человека к определенной группе (например, ЗЫ – компьютерный сленг, бабки – уголовный жаргон). Кроме того, в различных групповых кругах сленговые словечки имея одинаковое звучание обозначают совершенно разные вещи (например, ЧПУ – seo, интернет и ЧПУ – заводской станок).
В русском языке также активно используется общий сленг, например, облом, разборки, бабки, тусовка, мент, задолбать, фигня. Это слова, заимствованные в основном из молодежного или уголовного сленга, но ставшие общеупотребимыми и понятными практически всем.
Молодежный сленг
Молодежный сленг обычно употребляется людьми в возрасте 12-25 лет для противопоставления себя системе и родителям. Наиболее часто образование сленговых выражений касается внешности, одежды, самого человека, его жилища и досуга. В основном, создание сленга представляет собой заимствование иностранных слов, сокращение, создание производных выражений, а так же может образовываться от любых ассоциаций относительно объекта. По сути, молодежный сленг – кодовый язык молодежи.
Молодежный сленг самый быстроизменяющийся. И это вполне логично, быстрая смена поколений – свои слова, своё значение.
Примерами такого подросткового сленга являются:
- Инет – интернет;
- Чикане – чокнутый;
- Комп – персональный компьютер;
- Задрот – человек-суперпрофи в чем либо, слишком много времени проводящий в совершенствовании своих навыков и не обращающий внимание на реальную жизнь. Например, задрот в компьютерных играх;
- Родаки – родители;
- Туса – вечеринка, совместное времяпрепровождение в компании;
- Хачи – выходцы с кавказа;
- Чел – молодой чловек;
- Ширка – наркотики, колоться;
- 2fast4u – слишком быстро для тебя (англ);
- ДДшник – игрок наносящий урон другим персонажам компьютерных игр;
- Изи – слишком просто (англ);
- Арта – танк из игры world of tanks, наносящий огромный урон.
Подростковый сленг и его значение
Не все подростки сознательно используют сленг. Многие употребляют его в шутку и зачастую из-за этого не бывают приняты другими сверстниками. Для подростка употребление сленговых выражений – это игра, кодовый язык, который не способно понимать большинство взрослых и поэтому можно спокойно говорить о чем угодно. В большинстве случаев, по мере взросления молодежный сленг уходит из разговорной речи, и подросток начинает называть вещи своими именами.
Влияние молодежного сленга
В принципе, в использовании сленга нет ничего плохого, когда общение на нем не выходит за рамки и человек при этом понимает различие между общеупотребимой разговорной речью и этим шуточным, кодовым (зачастую временным) языком. Но если из-за непринятия общепринятых норм в переходном возрасте происходит грубый отказ от «нормального» – то это уже проблема.
Все дело в том, что все наши мысли тесно связаны со словом, а не с образом, как у животных. Поэтому используя сленговые выражения, подросток начинает на нем не только говорить, но и думать. В результате сленг просачивается во все сферы его деятельности и укореняется так, что порой ему самому требуется перевод с «нормального» на «его» язык.
Избавиться впоследствии от сленга будет очень тяжело. Но вполне достижимо. И для этого потребуется масса сознательных усилий.
Кукуся страсть как любила разные потайные места, норки и пещерки и часто жалела, что не родилась маленькой мышкой. Вот тогда бы она себе сделала настоящий подземный домик! И там было бы все, что ей нужно, а чего не нужно — не было.
Чудище сказало правду. Им обоим хватило места, причем, кажется, сюда запросто бы влезло еще несколько девочек.
Кукуся огляделась. Как тут здорово, как же таинственно и уютно! Девочка почувствовала бегущие по спине мурашки.
— Значит, — сказала она, ставя фонарик, чтобы он светил вверх, — все чудища так делают?
— Не знаю. Я других не встречало.
— Точно делают, — пришла к выводу после недолгих раздумий Кукуся. — Они прячутся под кроватями, а потом хватают тебя за ногу, когда ты высунешь ее во сне из-под одеяла.
— А можно я схвачу тебя?
— Давай. Сейчас мне не страшно. — Кукуся с готовностью протянула одну из своих ног, босую.
— Нет, — ответило Чудище, подумав, — надо чтобы ты лежала наверху.
— А может, ты не такое и глупое, — улыбнулась девочка, вылезла наружу и забралась на кровать. — Давай играть, как будто я сплю, а ты чудище и хватаешь меня.
Кукуся легла на живот, изображая храп, и свесила ногу. Конечно, она не спала по-настоящему, а ждала, когда снизу появится мохнатая лапа и схватит ее за пятку. Однако чудище ничего не делало. Кукуся приоткрыла глаз и пошевелила пальцами. Уснуло оно там или как? Уже собираясь спросить, когда оно будет хватать — не ждать же до завтра! — мохнатая лапа вылезла из-под кровати. Кукуся захихикала, одернула ногу и уткнулась лицом в подушку, чтобы своим смехом не разбудить тетю Милу. От смеха у нее даже живот заболел.
— У-у-у, — сказало Чудище, выглядывая из-под кровати. — Мне нравится. А во что теперь будем играть?
У Кукуси, конечно, было множество идей. Спрыгнув на пол, она включила ночник со звездами и кометами.
— Смотри, что у меня есть!
— Да-а, — протянуло Чудище. Оно выключило фонарик, перебралось на середину комнаты и принялось наблюдать за звездами и кометами. — Я видело такие штуки на небе.
Кукуся принялась объяснять своей новой подружке, что такое Небесные Тела и как они движутся далеко-далеко от Земли по Орбитам. И что некоторые из них очень горячие, а другие холодные, такие, что если на них сядешь, то обязательно примерзнешь. Кукуся гордилась своими знаниями. Ни одна маленькая девочка в ее возрасте так не разбиралась в устройстве неба. Вот что значит в удачный момент побеседовать с вечно занятым папой…
Чудище слушало внимательно. Оно думало о звездах. Если они такие горячие, может быть, на них можно и яичницу жарить?
Кукуся решила, что пора немного встряхнуться.
Девочка подвинула к Чудищу круглый маленький батут и начала на нем прыгать.
— Пробуй, — сказала Кукуся, сойдя на пол. Чудище боязливо покосилось на непонятную штуковину и поставило на нее лапу. Затем оно встало на батут целиком… — и повалилось набок. Чудище оказалось слишком большим.
Кукуся взобралась на кровать.
— Большой батут, большой батут, большой батут! — повторяла она, подлетая, словно мяч. — Давай сюда!
Чудище присоединилось к девочке, и теперь они прыгали вдвоем. «Ууух!» — говорило оно, подлетая к потоку и «А-а!» — опускаясь обратно, чтобы сделать новый толчок. Кукуся не хотел отставать от своей новой подружки и придумала говорить так: «Ыыых!» — на взлете и «Бам!» — при приземлении на матрац…
Так они бесились, пока не проснулась тетя Мила. Сев в своей кровати, она спросила себя:
— Не сон ли мне приснился?
И тут же ответила сама себе:
Она была совершенно уверена, что разбудили ее звуки, доносящиеся из комнаты Кукуси. Тетя Мила уже точно знала, чем занимается маленькая непоседа. Прыгает на кровати! Ночью!
Набросив халат и сунув ноги в тапочки, женщина решительно отправилась выяснить, почему племянница не спит, а балуется.
— Ну-ка… — Тетя Мила открыла дверь и замолчала, с удивлением глядя на крепко спящую Кукусю. Постояв, она подошла к кровати и наклонилась — на всякий случай.
«Очень странно, — подумала тетя Мила. — Наверное, все же это был сон… Однако я четко слышала смех».
Повернувшись, она вышла из комнаты и закрыла дверь, а потом снова легла спать.
Кукуся отбросила одеяло и свесила голову, заглядывая под кровать, где пряталось Чудище.
— Я не знала, что ты умеешь чуять взрослых!
— Я и само не знало, — ответило Чудище, удобно расположившись между полом и панцирной сеткой. — Знаешь, а это приятно — открывать в себе новые таланты. Может быть, все чудища так делают.
Кукуся слезла на пол и забралась к Чудищу под бок.
— Конечно, делают, — произнесла девочка, чувствуя, как ее клонит в сон. — Иначе бы их давно всех поймали.
— А ты поможешь мне открыть в себе еще какие-нибудь таланты? — подумав, спросило Чудище.
— Конечно. А ты — мне?
— Я еще многое про себя не знаю, хотя мама говорит, я умная дочка, самая умная. Может быть, она шутит?
— Не знаю. У меня не было мамы.
— Бедненькое, — протянула Кукуся. Через мгновенье она уже спала.
Чудище сидело без движения, боясь потревожить сон девочки, и слушало ночь.
Ночь отзывалась пением сверчков и криками лесных птиц, таинственным шепотом ветра среди деревьев. В небесах же переговаривались на своем непонятном языке кометы и звезды, шествующие по далеким орбитам…
Посидев еще немного, Чудище испустило печальный вздох. Ему очень не хотелось уходить, но время близилось к рассвету. А это значило, что пора возвращаться домой, в лес.
Чудище подняло Кукусю и осторожно, ступая на цыпочках, перенесло ее в кровать. Положило рядом куклу, укрыло одеялом.
— Не уходи… — сказал девочка во сне и перевернулась на другой бок.
Теперь оно знало, что такое дружба. Дружить, оказывается, совсем не страшно и нетрудно, если у тебя доброе сердце.
Чудище вышло из комнаты, потом из дому и тихонько притворило заднюю дверь. Дойдя до забора, оно уже знало, что теперь не надо прыгать через него, как раньше, а достаточно сузиться, чтобы пролезть между досками. Так оно и сделало.
На опушке леса Чудище повернулось, посмотрело на темную, спящую дачу и помахало лапой.
